Бриджит Джонс: грани разумного - Страница 33

– Но… как? – В голосе Марка слышалась боль.

– И я всё равно осталась бы твоим другом… – Я начинала путаться.

– Давай-давай! – подбодрила меня Шез.

– …Тебе бы по-настоящему повезло.

– Хорошо, ты достаточно сказала, – отозвался Марк. – Если не хочешь, чтобы я всё объяснил, не стану донимать тебя звонками. До свидания, Бриджит.

Ошеломлённо кладу трубку и оглядываюсь на подруг. Шерон лежит на ковре, победно размахивая сигаретой, а Джуд глотает шардонне прямо из бутылки. Внезапно у меня появляется кошмарное чувство, что я совершила ужаснейшую ошибку…

Через десять минут раздался звонок в дверь; бегу к домофону.

– Можно войти? – слышится приглушённый мужской голос. Марк!

– Конечно! – с облегчением киваю и поворачиваюсь к Джуд и Шез. – Не обидитесь, если я попрошу вас… это… посидеть в спальне?

Они уже сердито поднимались с пола, когда дверь открылась, только за ней оказался не Марк, а Том.

– Бриджит! Ты так похудела! – воскликнул он. – О боже! – и плюхнулся за кухонный стол. – О боже! Жизнь – дерьмо, жизнь – сказка, придуманная циничным…

– Том, – перебила его Шеззер, – у нас тут свой разговор.

– И никто из нас не видел тебя, чёрт возьми, несколько недель, – очень обиженно пробормотала Джуд.

– Разговор? Не про меня? А о чём ещё можно разговаривать? О боже, чёртов Джером, чёртов, чёртов Джером!

– Джером? – в ужасе спросила я. – Претенциозный Джером? Я думала, ты навсегда вычеркнул его из своей жизни.

– Он оставил на автоответчике столько сообщений, пока я ездил в Сан-Франциско, – оправдывался Том. – Ну и мы стали встречаться, а сегодня я всего лишь намекнул, что не прочь снова с ним сойтись, ну, пытался заигрывать, а Джером сказал, он сказал… – Том сердито потёр глаз, – что я ему не нравлюсь.

Все поражённо замолчали. Претенциозный Джером совершил мерзкое, эгоистичное, непростительное, саморазрушительное преступление против всех законов любовной этики.

– Я непривлекательный, – в отчаянии жаловался Том. – Нет сомнений – я неудачник в любви.

Мы немедленно начали действовать. Джуд схватила шардонне, Шез обняла Тома, а я принесла стул, бубня:

– Это не так, это не так…

– Почему тогда он это сказал? Почему, а – вдруг? Почему-у-у?

– Всё совершенно ясно, – успокаивала Джуд Тома, протягивая ему стакан. – Всё потому, что Претенциозный Джером – натурал.

– Натурально натурал! – поддакнула Шез. – Я знала, что этот парень не гей, с тех пор как впервые его увидела.

– Натурал, – согласно захихикала Джуд, – натурал, как самый натуральный, натуральный… член.

5. Мистер Дарси, мистер Дарси

2 марта, воскресенье

5.00. Ахх! Только что вспомнила, что случилось.

5.03. Зачем я это сделала? Зачем? Зачем? Как бы мне снова заснуть или уже встать.

5.30. Странно, как быстро летит время, когда у тебя похмелье. Это потому, что в голове так мало мыслей, – в точности наоборот происходит, когда люди постепенно напиваются: перед ними вспышками мелькает вся жизнь, и кажется, будто каждый миг длится вечность, потому что очень много мыслей.

6.00. Ну вот, так и прошло полчаса – ведь у меня не было ни одной мысли. Уф, жутко болит голова. О боже, надеюсь, вчера меня не стошнило на пиджак.

7.00. Проблема вот в чём: никто не говорит, что произойдет, если выпьешь больше двух порций в день или, вернее, целую недельную норму алкоголя за один вечер. Значит ли это, что у тебя будет багровая рожа и нос крючком, как у гнома, или что ты алкоголик? Но в таком случае все на вчерашней вечеринке – алкоголики. Учитывая, что те немногие, кто не пил, как раз алкоголики. Хмм…

7.30. Может, я беременна и тогда навредила ребёнку алкоголем? Хотя нет. Не беременна – у меня только что кончились месячные, и я никогда больше не буду спать с Марком. Никогда. Никогда.

8.00. Хуже всего остаться посреди ночи одной, когда не с кем поговорить и не у кого спросить, насколько я пьяна. Продолжаю постепенно припоминать все те ужасные вещи, которые я наговорила. Ох нет! Только что вспомнила, что дала нищему 50 пенсов, а он, вместо того чтобы сказать «спасибо», заметил: «Где ж это ты так набралась?» А ещё вдруг вспомнила, как мама в детстве говорила: «Нет ничего хуже пьяной женщины». Я похожа на опустившуюся шлюху из «Ятс Вайн Лодж». Надо ещё поспать.

10.15. Теперь уже немного лучше. Может быть, похмелье прошло? Думаю, стоит открыть занавески. Га-а-а-а! Совершенно неестественно – чтобы солнце с утра так ярко светило.

10.30. Так. Через минуту иду в спортзал и больше никогда не буду пить, а следовательно, сейчас идеальный момент для начала диеты по Скаредейлу. И значит, то, что произошло вчера, оч. хор., поскольку это начало абсолютно новой жизни. Ура! Люди будут говорить… О-о-ох, телефон!

11.15. Это была Шеззер.

– Бридж, я что, правда вчера была такой пьяной и ужасной?

Сейчас я вообще не могла её вспомнить.

– Нет, конечно, нет! – деликатно заверила я, чтобы успокоить Шеззер; уверена: была бы действительно сильно пьяна – запомнила бы это; собралась с духом и спросила:

– А я?

В ответ – молчание.

– Нет, ты была прелесть, – правда, очень мила. Ну вот, всё это просто похмельная паранойя. О-о-ох, телефон! Может быть, он… Оказалось – мама.

– Как, Бриджит, ты всё ещё дома? Ты же должна быть здесь через час! Папа взбивает «Аляску»!

11.30. Чёрт, чёрт. В пятницу вечером мама приглашала меня на обед, а у меня сначала не было сил спорить, а потом я слишком напилась, чтобы помнить об этом. Не могу сейчас ехать. Или могу? Так, вот что надо сделать: сохранять спокойствие и поесть фруктов – с помощью ферментов выводятся из организма токсичные вещества, и всё будет в порядке. Сейчас съем кусочек, постараюсь удержать его внутри и перезвоню маме, когда выберусь из Страны Колебаний.